Старинные письма — morky — LiveJournal
Читая о порче и очищении языка, вспомнил я один случай, во всех других отношениях абсолютно непримечательный.Будучи, в далекой юности, приглашен на празднование дня рождения к одному знакомому, по каким-то причинам я был вынужден искать подарок уже по пути. Заскочив в первый попавшийся книжный магазин, кажется, это был «Букинист» на Морском, я стал перелистывать все книги подряд, в надежде найти что-то, подходящее для подарка.
На дорогие академические издания у меня не хватало капитала, а все остальные книги были как на подбор пусты, бессмысленны, и никак не годились не только в подарок, а и вообще ни для чего на свете. Опаздывая, я перелистывал их все быстрее и быстрее, одну за одной, и перебрав их три-четыре десятка, уже склонялся к мысли купить поваренную книгу, когда в пыльном, никем не посещаемом углу я нашел невзрачную книжку.
Это были письма какого-то русского путешественника не то 18, не то 19 века, чье имя за давностью лет пропало их моей памяти, адресованые его родне. Начинались письма приблизительно такими словами: «Любезные мои матушка и батюшка, а также сестрицы Наденька и Оленька», и в тех немногих страницах, которые я просмотрел, не происходило ровным счетом никаких примечательных событий. Человек куда-то ехал, что-то кушал, описывал нравы жителей какой-нибудь астраханской губернии, через которую везла его в тот момент, потрюхивая и роняя в пыль лепешки, его смирная лошадка, а более вроде бы и ничего. Так я извинительно бормотал, вручая имениннику книжку, — но язык в ней какой-то странный. Приятный.
Я имел в виду русский язык.
Через пару лет, при случайно встрече, тот знакомый сам напомнил мне о книжке, и сказал, что использует ее как образец для написания писем. Уж очень в ней язык приятный.
Возможно, в старинных письмах можно найти тот неиспорченый язык, и использовать его не как образец для прямого подражания (немало времени с тех лошадок прошло), но как базис, основу, на которую можно опереться в чувстве языка.
Мне могут возразить, что тот язык был языком немногочисленной просвещенной прослойки, культурной элиты того времени, а крестьяне разговаривали много проще, а мы, нынешние, по социальному статусу скоре соответствуем тогдашним крестьянам. Так что загрязненность нашего языка простительна. Но к чему нам искать себе оправдания, если нас никто не обвиняет?
Тем более, что нынешняя «культурная элита» как раз весь этот изуродованый язык нам и продуцирует.
Я тут поискал по интернету старинных писем, но нашел сущие слезы. Да и то через одного масоны, иностранцы или вовсе личности непонятные. Все ж таки выкладываю парочку.
Поэтому, хотелось бы попросить тех, кто имеет книги со старинными письмами, а также время и желание, при случае переписать одно-два, самых понравившихся, и запостить сюда.
Очень уж интересно.
………………………………….
М. В. Ломоносов — И. И. Шувалову
Милостивый Государь Иван Иванович!Никто в жизни меня больше не изобидил, как Ваше Высокопревосходительство. Призвали
вы меня сего дня к себе. Я думал, может быть какое-нибудь обрадование будет по моим
справедливым прошениям. Вы меня отозвали и тем поманили. Вдруг слышу: помирись с
Сумароковым ! то есть сделай смех и позор. Свяжись с таким человеком, от коего все бегают и
вы сами не ради. Свяжись с тем человеком, который ничего другого не говорит, как только всех
бранит, себя хвалит и бедное свое рифмичество выше всего человеческого знания ставит.
Тауберта и Миллера для того только бранит, что не печатают его сочинений; а не ради общей
пользы. Я забываю все его озлобления, и мстить не хочу ни коим образом, и Бог мне не дал
злобного сердца. Только дружиться и обходиться с ним ни коим образом не могу, испытав чрез
многие случаи, а зная, каково в крапиву…
Не хотя вас оскорбить отказом при многих кавалерах, показал я вам послушание;
только вас уверяю, что в последний раз. И ежели, не смотря на мое усердие, будете гневаться;
я полагаюсь на помощь Всевышнего, Который мне был в жизни защитник, и никогда не оставил,
когда я пролил перед Ним слезы в моей справедливости…… Господин Сумароков, привязавшись ко мне на час, столько всякого вздору
наговорил, что на весь мой век станет, и рад, что его Бог от меня унес. По разным наукам у
меня столько дела, что я отказался от всех компаний; жена и дочь моя привыкли сидеть дома,
и не желают с комедиянтами обхождения. Я пустой болтни и самохвальства не люблю слышать.
И по сие время ужились мы в единодушии. Теперь по вашему миротворству должны мы вступить
в новую дурную атмосферу. Ежели вам любезно распространение наук в России; ежели мое к
вам усердие не исчезло в памяти; постарайтесь о скором исполнении моих справедливых для
пользы Отечества прошениях, а о примирении меня с Сумароковым, как о мелочном деле,
позабудьте. Ожидая от вас справедливого ответа с древним высокопочитанием пребываюВашего Высокопревосходительства униженный и покорный слуга
Михайло Ломоносов.
1761 года
Генваря 19 дня.
………………………………….
М. И. Коваленский — Г. Сковороде
Любезный мой Мейнгард! *Письмо ваше из Таганрога получил я. Как воспоминание, так и письма ваши во мне
производят сердечное утешение. В толпе светских стечений наиприятнейшее чувство
есть истины и непорочности. А в сих именах мне всегда представляетесь вы! Где вы теперь
обретаетесь?
Я здоров, по милости Бога моего, с семьею милою. Я пустился паки в здешнее море, да
удобнее к пристани уединения достигну. Все прискучит: и великое, и славное, и дивное ? суть
ничто для духа человеческого.Adio, mio caro Mangard! Друг твой Михайла Коваленский.
Февраля 18, 1782 года* «Дружеское прозвище Сковороды — Даниил Мейнгард, по имени одного швейцарского
[sic, что-то скажет galkovsky]</font>
знакомого М. И. Коваленского» — прим. источника
………………………………….
Н.М. Карамзин
Письмо П. А. Вяземскому
С.Петербург, 11 января 1826Любезнейший князь! Пишу к вам, с г. Погодиным, и тем искреннее могу сказать, сколько
мы обрадовались, что бурная туча не коснулась до вас ни краем, ни малейшим движением
воздушным. Только ради Бога и дружбы не вступайтесь в разговорах за несчастных
преступников, хотя и не равно виновных, но виновных по всемирному и вечному правосудию.
Главные из них, как слышно, сами не дерзают оправдываться. Письма Никиты Муравьева к
жене и матери трогательны: он во всем винит свою слепую гордость, обрекая себя на казнь
законную в муках совести. Не хочу упоминать о смертоубийцах, грабителях, злодеях гнусных;
но и все другие не преступники ли, безумные или безрассудные, как злые дети? Можно ли
быть тут разным мнениям, о которых вы говорите в последнем вашем письме с какойто
значительностью особенной? Если мы с женой ошиблись в смысле и в применении, то все
сказанное мною само собою уничтожается; останется только чувство нежнейшей к вам дружбы,
принадлежность нашей сердечной жизни!
Александра нет: связь и прелесть для меня исчезли; вижу без очков, сужу без закупа и
смиряюсь духом более, нежели когданибудь. Еще повторяю от глубины души: не радуйте
изветников ни самою безвиннейшею нескромностью! У вас жена и дети, ближние, друзья, ум,
талант, состояние, хорошее имя: есть что беречь. Ответа не требую. Уведомьте только о здоровье
детей милых и своем. Целую руку у любезнейшей княгини, всех вас обнимая нежно. ВашН. Карамзин.
………………………………….
В. А. Жуковский — С. Л. Пушкину
13-го Марта 1837 г. [Петербург].Благодарю тебя за твое письмо, почтенный Сергей Львович. Не пеняй мне, что я не
передал твоего письма Государю; гораздо приличнее если оно будет от тебя послано
обыкновенным порядком: это дело я отклонил от себя не для того, чтобы не хотел
исполнить твоего желания, в этом надеюсь ты и уверен. Пользуясь отъездом Г-на Бартенева,
посылаю тебе ящик с тремя масками, одну для тебя, другую для Нащокина, третью для
Баратынскаго , котораго за меня обними. Пакет с письмами И. И. Дмитриева прошу тебя
передать ему своеручно. Мы занимаемся теперь изданием Современника; но нас семь нянек ,
и от того все что-то не подвигается вперед.
Прости, обнимаю тебя. Дай Бог тебе сил сносить свое несносное нещастие.Жуковский.
13 Марта 1837 г.
Прилагая пакеты с письмами Нащокина и Баратынскаго, прошу тебя им передать их.
Пакет с письмами И. И. Дмитриева я перешлю после.
………………………………….
P.S. Правда, есть некоторые условия: это должны быть именно письма, дореволюционного времени, обращенные к друзьям, родственникам и т.п., то есть сугубо бытовые и заведомо не предназначенные для чужих глаз.
Письма, специально написаные с прицелом на публикацию («в эпистолярном жанре»), или даже с оглядкой на возможность публикации (частый случай у знаменитостей), поскольку имеют язык уж слишком нарочито художественный, с красивостями и пафосом, для данных целей не годятся.
О неписаных правилах эпистолярного жанра в XX веке — Российская газета
Взлет и падение массовой переписки
В XX веке эпистолярный жанр перестал быть элитарным. Развитие системы начального образования и внедрение обязательного образования сделало возможной массовую переписку, качественно изменялась почтовая инфраструктура — услуги почты и необходимые для переписки конверты, марки, бумага, а во второй половине века и почтовые открытки стали общедоступны.
И вот к началу XXI века массовый эпистолярный жанр на наших глазах исчез как культурное явление. Информационные технологии создали принципиально иной мир коммуникаций. Вместе с жанром уходят в прошлое и традиции переписки. Пока еще в семьях, в шкатулках и коробках лежат старые письма, которые служат опорой семейной памяти…
Исследователям хорошо понятен светский этикет переписки. Сохранились и опубликованы письмовники и пособия по правильному написанию писем конца XVIII и XIX вв.1, но в них основное внимание уделено деловым ситуациям. По поводу особенностей родственных писем в этих изданиях встречаются только общие рекомендации типа: «Пространные письма пишутся только родным, друзьям и хорошим знакомым»
Мы хотим обратить внимание на родственную переписку людей, имевших хорошее для начала XX в. образование и скромные доходы. У них с детства были сформированы четкие представления о правилах написания писем и обращения с полученной корреспонденцией.
Тайны бабушкиной шкатулки
В нашем распоряжении есть многочисленные почтовые открытки и отдельные письма из архива родственных семей Орловых, Быковых и Маянских, живших в Тамбове с начала XX века. Их ныне здравствующие внуки, в том числе один из авторов этой статьи, с детства были в курсе оживленной переписки бабушек, дедушек, родителей, дядей, тетей, родных, двоюродных и троюродных братьев и сестер. Всего в круг взятой нами для исследования переписки за сто лет входили 24 активно переписывавшихся родственника трех поколений по всему Советскому Союзу. Каждый из них имел еще и дружескую переписку. Женская часть семьи переписывалась регулярнее мужской. В поколении внуков сегодня хорошо помнят бабушкины поучения о правилах переписки.
Письма в семье хранили только если они были особенно дороги. Но оказались целы отдельные письма с Первой мировой, письма 1920х годов, фронтовой треугольник 1942 года, трофейные открытки, посланные в конце Второй мировой, довольно большие массивы писем 1950-1970-х гг. А вот открытки за весь век сохранились в изобилии, так как были предметом коллекционирования.
Этой статьи не было бы, если бы бабушки не внушили внучатам с первых лет жизни трепетного отношения к тексту, написанному родной рукой. Письма или приписки, адресованные малышам, читали им вслух. Для них некоторые слова иногда писали печатными буквами. При изобилии советских открыток 1950-1980-х гг. в семью с маленькими детьми часто выбирали картинку во вкусе малыша. Иногда надписанный на лицевой стороне повод для поздравления не совсем совпадал с характером рисунка, зато рисунок радовал ребенка. Слон и лягушонок куда веселее и понятнее, чем дежурные «Мир. Труд. Май» на стандартных первомайских открытках.
До школы дети получали свой первый альбом для коллекционирования открыток и, едва освоив азбуку, начинали учиться читать рукописный текст, различая родные почерки — явление, которое совершенно невозможно представить в век электронной почты. О возрасте получения в подарок первой собственной открытки воспоминания разных поколений колеблются в пределах трех-шести лет. Тогда же закладывалось отношение к ней как к предмету духовному, а не просто вещественному. Так как в 1920-е бабушки «из бывших» бедствовали, им пришлось продать почти все свои детские коллекции. Но внуки многократно слышали рассказы об утраченных таким образом открытках. И слезы в голосе бабушки по поводу проданной на барахолке картиночки с крейсером «Варяг», которую ей ныне покойный папа подарил в пять лет, звучали чаще и горше, чем в воспоминаниях о проданных серебряных ложках из приданого. О ложках говорила коротко: «Съели». А о продаже открыток повествовала покаянно, будто о предательстве частицы своего милого детства.
«Колины и Мишины буквы»
Старые письма в семье хранили и перечитывали. Мотивы сохранения письма были различны. Иногда там была дорогая сердцу информация. Иногда это последнее письмо от умершего или убитого дорогого человека. Иногда письмо сохранялось случайно. Но были и другие эмоциональные причины. Хранили вопреки страху. Одно из писем с Первой мировой войны от любимого брата, расстрелянного в 1937 г., средняя сестра хранила, вырезав ножницами все «опасные» слова. Письмо от младшего брата, сгинувшего в Тамбовской губернии в годы Антоновщины (1920 — 1921 гг.), она берегла в виде совершенно искромсанного листочка. На вопрос внучки, а что дает сохранение этих двух писем в таком виде, бабушка со слезами ответила: «Но это же Колины и Мишины буквы!» На записочке от одноклассницы по епархиальному училищу бабушка аккуратно отрезала кусочек со своей девичьей фамилией. Ведь под ней в репрессии пострадали пятеро родных мужчин. Таким образом, происходила мемориализация письма не как источника информации, а как предмета, помогающего хранить память о корреспонденте.
Письма посылали и проживая в одном городе. По современным представлениям сестры жили близко — на расстоянии четырех остановок троллейбуса. Но писали они друг другу нередко, а открытки ко всем праздникам посылали непременно. Также сохранились открытки, отправленные почтой от дедушки внучке, жившей с ним в соседних домах одного коммунального двора. Первая была адресована двухлетней девочке, много раз в день прибегавшей к дедушке с бабушкой. Это было своего рода актом признания любви к уже разумной малышке. Сохранились и поздравительные открытки, записки от отца к дочери, от мужа к жене, которые жили вместе и на момент написания открыток не были в разлуке. Это своего рода овеществленная любовь. Ее апофеозом стало шутливое письмо мужа к больной раком жене в онкологический диспансер, которым он старался морально поддержать любимую, с которой прожил 43 года. Он навещал ее ежедневно, но письмо передал с дочкой, так как произносить шутливые слова при встрече было тяжелее, чем написать.
Во второй половине века старшее поколение отделяло себя от молодых при поздравлении с церковными праздниками. Так, на одной из первомайских открыток 1970х гг. совмещено поздравление семье старшей сестры от младшей, но особо написано, что лично сестру она поздравляет еще и с Пасхой. При этом их дети не были активными атеистами. Сохранилась самодельная пасхальная фотооткрытка, сделанная зятем старшей сестры в 1934 г. Религиозные традиции были не чужды и второму поколению родни. Но сильнейшая политическая осторожность была образом жизни женщин, потерявших в репрессиях семерых близких людей.
Забытые правила переписки
Анализ писем, воспоминания внуков позволяют говорить об этикетных требованиях к родственной переписке, которым бабушки обучали детей и внуков. Они усвоили эти азы не только в семье родителей, но и в епархиальном училище. За перепиской внуков лет до 12 тщательно следили, делая замечания за несоблюдение правил. Грамматические ошибки заставляли исправлять. Если их было много, то письмо приходилось переписать. За этикетные ошибки переписывать не требовали, но очень порицали. Первые самостоятельные приписки к взрослым письмам ребенок учился делать до школы, печатными буквами. Во втором-третьем классе он писал открытки бабушкам и тетям, друзьям. В четвертом-пятом классе приходило время детских писем. С детских лет приучали к регулярности в переписке. На письма необходимо было отвечать без излишней задержки. Ответа ждали, а пересылка по почте занимала время, что сейчас при электронной почте уже трудно представить. Если написанное письмо по тем или иным причинам не было отправлено сразу, то делалась приписка, объясняющая причину задержки. Представление о регулярности переписки поддерживалось фразами в письмах, указывающими на день отправки и получения письма.
В переписке не было мелочей, начиная с выбора бумаги. Это должен был быть аккуратно обрезанный не мятый листок. В идеале для женской переписки требовалась «дамская бумага». Одно письмо от подруги на таком листочке показывали внучкам в качестве образца. За отсутствием «дамской бумаги» искали советскую бумагу для писем с напечатанным вверху рисунком. Иногда детям советовали приклеивать к тетрадному листочку вырезанные из старых открыток картинки или что-то рисовать самим. Дети писали на линованной бумаге. Для них линовали и открытки. Взрослые писали по возможности на нелинованной бумаге. Для конверта листок должен был складываться идеально ровно.
Далее — выбор ручки и чернил. Для праздничных поздравлений считалось уместным сочетать красные и черные (или синие, или фиолетовые) чернила. Перо не должно было царапать, а кляксы не допускались.
Как правильно написать письмо?
Потом происходило «форматирование» текста. Обращение писали посередине листа. Текст непременно делился на абзацы с обязательными полями. Подпись в конце листа делалась смещенной вправо. Забытую информацию в одно-два предложения можно было добавить после подписи, написав знак P.S. После добавочной информации оставлялась короткая подпись, например, только имя или роспись. В крайнем случае, еще одно добавление в одну строчку можно было сделать, приписав знак P.P.S. и поставив в качестве подписи монограмму. Третьего добавления не допускалось. Надо было или полностью переписывать это письмо, или писать второе.
Обращение в письме к родственникам должно было начинаться словом «дорогой» и включать перечисление всех живущих вместе родственников, даже если текст относился к одному из них. Имена родни перечислялись в определенном порядке. Сначала старшее поколение. Первым писалось имя жены, вторым — мужа. Потом второе поколение в такой же иерархии. Имена не состоявших в браке взрослых детей писались в привычной для родни форме (Ниночке могло быть и 40 лет). Сначала после имен родителей по старшинству перечислялись сестры, а потом по старшинству — братья. В конце писали имена всех малышей в уменьшительно-ласкательных формах или их домашние общеизвестные прозвища. Если речь шла о крохах, то допустимым считалось перечислить всех по порядку их рождений. Но в отношении школьников правильнее все же сначала назвать сестер. Обобщающие обращения типа: «Дорогие родные», «Лиза и вся твоя семья», — были уместнее в открытках с ограниченным местом.
Начиналось письмо информацией о полученном от адресата послании и ответами на заданные вопросы. Затем включались в обсуждение поднятых в том письме проблем. Только после этого можно было переходить к информации о себе и своих близких. Потом могли писать об общих приятелях, затем — о своих друзьях. Далее следовала любая интересующая обе стороны информация. Вопросы адресату задавались по ходу письма. Эмоциональность письма не должна была выходить за рамки приличий. В конце высказывались добрые пожелания, корректно писали об ожидании скорого ответа или сетовали на нерегулярность переписки.
Перед подписью автора передавали приветы родным и знакомым от своего круга общения. Но при этом в «культурном» письме нельзя было уподобляться «деревенщине», перечислявшей половину села.
Подпись могла начинаться словами «целую», «твоя», «любящая». Возможным было завершение письма с перечислением всех членов своей семьи по тем же правилам, что и обращение к адресату. Практиковались и шутливые приписки от имени малыша (например, обведенная чернилами его ручонка). Окончание родственного письма росписью считается неучтивым. Требовалось указывать имя.
Объем письма не должен был быть меньше листа школьной тетради. Исключением были коротенькие письма фронтовых треугольников. Большинство родственных писем были в 2 — 4 тетрадных листа, но писали и на 8 листах.
«Красивые письма»
Существовало понятие «красивое письмо». Это значило не только соблюдение вышеперечисленных правил, но и хороший литературный слог, добрый тонкий юмор, самоиронию. Информация могла выходить за будничный круг. Если кто-то из родственников писал письма красиво, то их часто зачитывали детям в качестве примера для подражания. Такому корреспонденту прощали даже очень редкие весточки.
Особо ценилось умение мужчин писать «красивые письма». Такой навык служил своего рода интеллектуальным тестом при знакомстве. По семейному преданию, родная бабушка одного из авторов статьи была выдана замуж в 16 лет за вдовца с пятилетней дочкой потому, что он присылал ее отцу — деловому партнеру — «красивые» письма. Этим он и покорил свою будущую тещу, которой муж читал эти письма вслух.
Конверты
Так как письма отправляли в конвертах, то надо сказать и об этом. В качестве адресата на конвертах писали или фамилию семьи: «Быковым», или фамилию, имя и отчество того, к кому в первую очередь обращено письмо. Это не обязательно самый активный корреспондент. Можно адресовать письмо старшему в доме мужчине. Это означало, что он вправе не давать письмо женщинам, а только проинформировать о его содержании. Письма, адресованные женщинам, обычно рассчитаны на семейное чтение вслух. Если корреспондент не хотел такой публичности, то надо было приписать на конверте после имени: «В собственные руки».
Адресат мог считать письмо своим, хранить или уничтожить его. Понятие «нельзя читать чужое письмо» в семье означало, что адресат мог читать его вслух выборочно, а в руки другим членам семьи не давать. Читать без разрешения адресата полученное им письмо было абсолютно недопустимым, даже если адресат — дошкольник. Малышу объясняли, что письмо или открытка присланы именно ему, и интересовались, хочет ли он, чтобы сначала прочитали ему наедине или сразу — перед всеми. После чтения такое письмо обязательно отдавалось на хранение ребенку. Сегодняшняя сохранность такой корреспонденции до пенсионного возраста когда-то юных адресатов — наглядное подтверждение прочности духовных семейных традиций.
Примечания
1. Лаврентьева Е.В. Светский этикет пушкинской поры. М., 1999. С. 148-187; Правила вежливости и светского этикета. М., 2007. С. 216-226, 256-270.
2. Русские традиции. Правила хорошего тона. М., 2015. С. 252.
3. Там же. С. 248.
Старые письма
Новый год это не только чудеса, новогодняя елка, запах мандаринов, шампанское под звон курантов и праздничные хлопушки. Это еще и поздравления. Раньше это были новогодние письма, телеграммы, поздравительные открытки. Сейчас, когда появился Интернет, а с ним и возможность общаться по электронной почте и по скайпу, эта замечательная традиция (письменно поздравлять друг друга с Новым годом и говорить всякие приятные слова), к сожалению, уходит в прошлое. Но, к счастью, не для всех. Люди, живущие в глубинке, и не имеющие компьютер, или не умеющие с ним обращаться, до сих пор пишут письма и посылают друг другу поздравительные открытки на Новый год.
Недавно, разбирая антресоль, я наткнулся на целую коробку таких старых, накопившихся за много-много лет новогодних писем и открыток от родственников, друзей и знакомых. Перебирая их и вглядываясь в написанные разным почерком строчки, я вдруг поймал себя на мысли, что, может быть, все благополучное в моей жизни отчасти произошло благодаря добрым словам и пожеланиям, в том числе и заключенным в этих посланиях. И вообще, может быть, все хорошее в нашей жизни происходит главным образом от энергии добрых слов и пожеланий, высказанных в наш адрес людьми – родными, близкими, друзьями, знакомыми…Они вселяют в нас энергию, побуждающую действовать, защищают от злобы, зависти, порицания, несправедливых слов, брошенных случайно или обдуманно…
Действительно, почему бы нет, ведь Слово имеет огромную силу. Не случайно при встрече мы говорим друг другу «здравствуй!» или «здравствуйте!», а при прощании – «до свидания!». Не случайно при заключении брака не только в ЗАГСе, но и в церкви от нас ждут слова «да» и только тогда продолжают церемонию. Не случайно в старых, сейчас, быть может, кажущихся наивными, деревенских письмах вначале перечислялись приветы и пожелание здоровья от всех родственников и только потом речь шла о каких-то делах или событиях.
Мы над этим не задумываемся, но доброе слово сопровождает нас всю жизнь, а когда этих слов человеку с детства никто не говорит, он ожесточается сердцем и начинает ненавидеть людей и саму жизнь.
Особенно много добрых слов – в письмах, потому что написать письмо это уже нечто не повседневное, а душевный порыв, когда чуть-чуть привстаешь на цыпочки и к чему-то тянешься душой…
«Старые письма» — это одна из картин художника Юрия Сергеева, которой он хотел привлечь внимание к этой замечательной и, к сожалению, уходящей традиции.
«Из всех писем, которые получал,- вспоминает художник, — я отбирал самые интересные, умные или простые, но написанные искренно, с душой, и раскладывал по книгам своей библиотеки. Потом уже и забыл про какое-то письмо, а открыл книжку – оно там. Еще раз перечитаю, поволнуюсь, порадуюсь.
Сам я, как раньше писал письма, так пишу и теперь, причем, от руки. Несколько лет назад, когда был в Венеции, купил там чернильницу, разноцветные чернила и настоящие гусиные перья, сувенирные, именно такие, какими писал Данте. К письмам придумываю шутливые заголовки..».
На самом деле это только на первый взгляд писать письма – пара пустяков. Нет, не стучать по клавиатуре компьютера, а писать слова своей собственной рукой. Многие от этого уже вообще отвыкли. А некоторые писатели, несмотря на то, что имеют компьютеры, до сих пор так и продолжают писать от руки, причем, нередко не шариковой ручкой, а простым карандашом. Наверное, потому что помимо мозга думает и сама рука, и даже наши пальцы.
И потом, что тоже очень важно, очень существенно — в письмах от руки есть почерк. Это индивидуально. Это то, что характеризует человека, передает его темперамент, его характер. Это то, что зажигает в нас творческий огонь, переводит личность в Слово.
А кроме того существует и старинный ритуал бумажного письма: взять лист бумаги, заварить чайку, сесть поудобнее, включить спокойную любимую музыку, затем медленно, с паузами, писать, запечатывать в конверт, опускать в почтовый ящик, потом ждать ответного письма, получать его, вытаскивая из почтового ящика, распечатывать, читать…
Необычное волнение испытываешь, начиная писать письмо, когда перед тобой чистый белый лист бумаги. Это как поле, которое ты должен засеять. Что-то на нем взойдет? Чистый белый лист бумаги требует соответственного состояния души. Если вы раздерганы и взъерошены, ничего не получится. Может быть, поэтому особенно хорошо пишутся письма хрустальной осенью или в тихий зимний вечер, когда в природе царит умиротворение.
Да, сейчас есть Интернет и о старых письмах можно много почерпнуть там. Люди рассказывают, делятся своими впечатлениями, вспоминают. Например, так:
«Разбирала сегодня шкаф и нашла записки, которые много лет назад писали мне в роддом… Слезы в три ручья, так все нахлынуло сразу… Такие письма трогательные!!! Деловые и по существу письма от мамы, пронзительные от папы, нежные и заботливые от мужа, от сестренки, от друзей…
И сразу все вспомнилось… И как муж сказал, что дочку будут звать только Машей (а не известно было, кто будет девочка или мальчик), и как я ему звонила, когда поехала в роддом, а у него было ночное дежурство, я — поехала рожать, он в панике – не знал, что ему делать… И как папа всю ночь не спал и ходил из угла в угол по кухне, когда я рожала…
А письма мужа… Сейчас наши отношения как-то упростились что ли… Какая-то нежность ушла, возможно, перешла в другое качество… А тут — такие письма… В общем сижу и плачу… Как жаль, что сейчас есть телефоны и не надо писать письма…»
Или так:
«Очень люблю старые письма. Наверно, потому что когда у меня плохое настроение, я беру старые письма и открытки, теплые и нежные и перечитываю. Я погружаюсь в те старые, давно решенные и пройденные проблемы. Мне сразу кажется, что любую проблему можно решить, что всё на свете мне по плечу, раз мне всё было по плечу тогда.
Потом, из тех людей, которые когда-то писали мне письма, некоторые теперь обо мне уже забыли, а тогда, они радовались, огорчались, делились впечатлениями, скучали без меня. Как и теперь в своих посланиях они как будто ещё со мной, радуются, огорчаются, делятся впечатлениями, скучают без меня…»
Угроза творческому началу в нас со стороны цивилизации в том, что нам все больше благ преподносится на блюдечке, уже готовыми и упакованными. Так удобнее, так комфортнее. Но для души это убийственно, потому что Творца из нас вытесняет пассивный потребитель. А чистый лист бумаги непредсказуем и приглашает творить. Соприкасаясь с непредсказуемым, мы погружаемся в себя, в бессознательное, в тот творческий космос в нас, который соединяет нас с Богом…
Для писем наша современная жизнь стала слишком быстрой. Иногда собираешься написать письмо, проходит неделя, вторая, а никак не получается – жизнь тебя все время как бы сносит. И только проснувшись утром в воскресенье, не успев набрать привычную скорость и осознав, что никуда не надо бежать и срочно делать какие-то неотложные дела, наконец, садишься за письмо. То есть получается, что ритм нашей сегодняшней повседневной жизни быстрее, чем нужно для писем. Но разве это нормально, когда мы живем быстрее, чем нужно для души?
Часть мировой литературы (особенно русской) построена на письмах (романы в письмах) и дневниках. По письмам отдельных людей, зачастую, не выдающихся, а самых рядовых, историки дополняли (дополняют и сейчас) для себя картину той или иной эпохи, портрет той или иной исторической личности. То есть письма всегда были частью мировой культуры.
Для американца или даже европейца утрата привычки писать письма, может быть, не так трагична, как для русского характера, с его инертностью, мечтательностью, созерцательностью, размеренностью и непрактичностью — качествами, которые именно в письмах замечательно развиваются и тренируются. Эти качества определяются нашей природой, ландшафтом, огромными, почти без границ, просторами, в которых мы живем. Практичность же это всегда — границы, поэтому практичность нас коробит, даже оскорбляет. Нам претит сама мысль писать письмо только с какой-то практической целью, про наследство, имущество или деньги. Другое дело писать его просто так, о том о сем, между прочим, чтобы просьба или конкретный вопрос не торчали наружу, а возникали как бы случайно, непреднамеренно…Уж кажется, как конкретно пишет Татьяна Ларина письмо Онегину, а начинает как будто вообще ни о чем: «Я вам пишу…чего же боле, что я могу еще сказать…»
Старые письма не просто переносят нас в прошлое. Они показывают, какими мы были много лет назад, какие у нас были замечательные планы, какие чистые мысли, как интересно мы чувствовали. По жизни мы меняемся для себя незаметно, успевая привыкнуть к каждому изменению и потому не осознаем трагичность и необратимость некоторых перемен. А здесь, увидев себя сразу, спустя несколько лет, вдруг видишь, что безвозвратно ушло, а что появилось нового.
Что-то мы в своих поступках не понимаем. Думаем: где были мои глаза, как меня угораздило…А почитаешь старые письма, и становится все ясно – вот почему угораздило. Ведь с возрастом начинаешь читать между строк, даже почерк уже о чем-то говорит. Смотришь на такие привычные раньше буквы, и словно видишь их впервые. Оказывается, буква а всегда так странно жалостно жмется к букве н, а буква т всегда почему-то стремится отклониться от буквы и, как от врага. Значит в этом почерке буквы ведут себя именно так, то есть отражают характер своей хозяйки.
О старых письмах романтически писал, сидя в своем любимом плетеном кресле на берегу моря в Коктебеле и перебирая такие письма, поэт Максимилиан Волошин:
«Я люблю усталый шелест
Старых писем, дальних слов…
В них есть запах, в них есть прелесть
Умирающих цветов…
Я люблю узорный почерк –
В них есть шорох трав сухих,
Быстрых букв знакомый очерк
Тихо шепчет грустный стих.»
Не странно ли – мы разгадываем кроссворды и шарады, не имеющие к нам никакого отношения, а в собственной жизни у нас к закату накапливается столько неразгаданных кроссвордов и шарад. Пылятся они в виде старых писем в ветхих сундуках под кроватями или в коробках на антресолях и чердаках, а нам в них разобраться все недосуг.
Трагедия нашего общества, нашей нации, нашего народа в том, что отрубалось прошлое, и люди, боясь репрессий, сжигали все свидетельства знатной, достойной или тем более выдающейся жизни своих предков, в том числе и письма. Сколько погибло в огне замечательных слов и историй, на которых в семьях могли бы воспитываться целые поколения! Разве что стались только безобидные открытки с похожими друг на друга поздравлениями, но зато с родным почерком близких, старательно-аккуратным или наоборот, романтически-взбалмошным.
Да, наша национальная трагедия в том, что мы в массе своей не осознаем то ценное, что в нас есть. Не ценим его. Нам мало кто говорил и говорит, что смысл жизни – это продолжать линию своего рода, а значит надо изучать эту линию, копаться в прошлом. Нам мало кто говорил и говорит, что продолжать линию рода можно только будучи связанным с ней кровными узами: вещами, фотографиями, старыми письмами, памятью. Нам никто не говорил и не говорит, что, храня старые вещи предков, мы через них держим эту связь, и тем самым из прошлого идет к нам подпитка, поток энергии, подсказки, что делать в этой жизни. И это бессмертие! И наоборот, обрубив все связи, мы становимся похожими на судно в море без руля и без ветрил, влекомое разными течениями неизвестно куда и для чего. Нам никто не говорил, что если не общаться с родственниками, можно просто потерять себя.
Письма не сразу стали исчезать из нашей жизни. Вначале привычку писать письма начал вытеснять телефон. Часами выбалтывая по телефону потребность в общении, мы постепенно разучились писать письма. А потом наступающие на нас с Запада практичность и стремление к комфорту привели к тому, что теперь по мобильнику мы посылаем друг другу СМСки, а в магазине выбираем подходящие понравившиеся нам открытки-шпаргалки с готовыми забавными рисунками и фразами и, добавив две-три собственных, посылаем в конверте как письмо. Но это на самом деле не письмо, потому что над ним не потрудилась душа. Да и СМСку письмом вряд ли можно назвать. Правда, дальнейшее развитие технического прогресса и коммерциализация жизни, возможно, вновь вернут нас к почти забытому эпистолярному жанру, как к витаминам, которые не хватает душе.
Письмам отведена в нашей жизни особая роль – фиксировать высокие или добрые порывы души, когда хочется сказать что-то возвышенное или просто хорошее или пожелать что-то доброе. О том, что письмо это нечто особенное, что это особое состояние души, говорит то, что даже те люди, которые никогда не писали писем, влюбляясь, начинают их писать. Их побуждает к этому все лучшее, что дал нам Бог, что спит в каждом из нас и пробуждается, когда мы любим.
И, наконец, бумага…у человечества с бумагой особые отношения. Лист бумаги, когда мы его касаемся, читая ли, или начиная писать, как будто проводит электрический ток. Общение с ним – некое волшебство. И бывает, что еще ничего не прочитал, а только взял в руки письмо, а уже догадываешься, что в нем. Или, собираясь написать, берешь в руки лист бумаги и вдруг возникает мысль. Как будто бумага вводит тебя в коридор времени. В котором нет прошлого и будущее, а все едино…
Бумага – более живой и естественный носитель информации, чем компьютер. Она имеет вид – может быть белой, желтой, розовой, на ней какой-нибудь вензель своего времени, к ней прилагается конверт, на котором тоже какой-то рисунок и марка с картинкой. Бумага пахнет. Она шуршит, ее можно потрогать, погладить и даже попробовать. Это все включает самые разные наши чувства, когда мы в процессе, то есть когда отправляем письмо и получаем его.
Художник, рисуя картину «Старые письма», думал, к чему в первую очередь привлечь внимание зрителя? И его как будто осенило — к рукам бабушки. И действительно, когда смотришь на ее руку, такое ощущение, что она только что бессильно выпустила из пальцев лист бумаги, ушла на время в себя… Процесс пошел! Началось это путешествие в себя. Внучка и кошка это почувствовали и потрясены начавшимся на их глазах процессом – они свидетели начавшегося путешествия. А девочка вдруг разом увидела картину всей своей будущей жизни, которая перед ней на миг приоткрылась…
У нас у всех зрение предметное, сиюминутное, пространственное. Когда же мы вдруг видим целую эпоху, это значит включился другой уровень сознания, оно расширилось. Как глаз в школе быстрого чтения начинает охватывать все большую часть листа, так же растет и наше объемное зрение, мы охватываем все большее временное пространство, то, что глазами и не охватишь. Так и бабушка, все это увидела. А у внучки с бабушкой связь прямая, как у всех родственников, которые как приемники, настроены на одну волну. И перед ней тоже стали всплывать все образы, которые возникают в сознании бабушки…
У каждого из нас в душе есть свои старые письма. Дверь в этот мир заброшена и покрылась пылью, как дверца в волшебный театр в каморке старого Карло в сказке о Буратино. И ключ от этой двери, возможно, лежит на дне пруда, где живет черепаха Тортилла. Но приходит время, кто-то находит этот ключ и эту дверь и открывает ее. И снова начинается сказка…
Искусство красивого письма в 18 веке
Джордж Бикхем Старший — George Bickham Elder (1684-1758) был гравером и мастером чистописания (writing master — если трактовать широко, то специалистом, который пишет рукописные тексты от руки). Сейчас таких специалистов называют каллиграфами. Однако Джордж Бикхэм старший был намного более разносторонеей личностью.
Он наиболее известен широкой публике своей книгой и гравюрной работой в ней — The Universal Penman — сборнике образцов написания текстов английским круглым шрифтом, которые помогли популяризировать английский круглый шрифт (Round Script), широко применявшийся в 18 веке.
C 1733 по 1741 год Джордж Бикхэм собирает работы около 25 лучших шрифтовиков Англии, которые он гравирует, печатает и собирает в 52 группы.
Эти 212 гравюр, в число которых входят и работы самого Бикхема (и каких работ!), составили книгу «The Universal Penman», выпущенную в 1743 году в Лондоне.
Считается, что это издание, размноженное с медных гравюр самого Бикхэма, является одним из лучших в области каллиграфического искусства.
В нём представлены всевозможные варианты каллиграфического шрифта, приведены образцы выполнения как частных, так и деловых писем, а также счетов, дипломов, и других работ того времени.
Зачем было нужно выпускать данную книгу? Очевидно, что потребность в написании текстов разборчивым и красивым почерком во времена, когда не было ни печатных машинок, а тем более и копировальных аппаратов, только росла (как мы помним, Великобритания всегда была растущей державой в экономическом плане).
Зададимся вопросом: а были в то время выдающиеся мастера, которые писали тексты сказочно красиво и которым хотелось подражать? Ответ однозначный — конечно да.
Тогда спросим себя, а как могла широкая часть образованной публики обучиться этому, чтобы постараться хоть как-то подражать своим кумирам? Вот как они могли получить копию рукописного текста, которая им понравилась? Да никак, кроме того, как заказать и купить оригинал у автора или у того, кто сможет точно повторить текст. Согласитесь, что это не выход для учителей и самих обучающихся красивому письму. Повторюсь — это было в те времена не приятным времяпрепровождением, а весьма насущной необходимостью.
Что сделал Бикхэм и почему он велик? Он собирал на протяжении почти 10 лет образцы рукописных документов у 25 выдающихся лондонских мастеров красивого письма и выгравировал их. Это непостижимый труд, но он того стоил! (еще один плюс в пользу отсутствия интернета и телевидения).
Тем самым он создал «матрицу» — набор гравюр, с которых были отпечатаны уже полупромышленным тиражом его книги. Важнейшая их них — это его книга The Universal Penman.
Именно с этой книгой в руках, как образцом высокого искусства владения острым пером, обучались все новые и новые поколения каллиграфов. И именно этот шрифт послужил родоначальником других рукописных шрифтов, и копперплейта в первую очередь (а спенсериана, во-вторую).
И согласитесь, немногие из нынешних мастеров каллиграфии способны повторить эти вручную написание этих текстов с таким же блеском, с каким они предстают нашему взору в этой книге!
Джордж Бикхэм своей работой прославился в веках, принес достаток семье и наверняка был горд своей работой на закате лет, а это дорогого стоит.
Джордж Бикхем публиковал и другие книги, и вторая по степени важности — это «Британская монархия», которая представляет собой сборник из 188 текстов с историческими заметками с 43 гравюрами с видами доминионов и английского и валлийского графств. Эти гравюры были названы видами, а не картами, хотя они представлены в виде топографических карт — подобных перспектив с отмеченными крупными городами и с гербами этих городов.
Его сын Джордж Бикхэм Младший также следовал семейной традиции. Он был английским художником, гравером, издателем и одним из первых английских политических карикатуристов.
Он создал дидактические издания, политические карикатуры, а также (о ужас!) фривольные печатные издания (я искала в сети хоть какие-то примеры его фривольных картинок, но не нашла).
О мастерстве Джорджа Бикхэма — младшего вы тоже можете составить свое мнение — несколько интересных работ вы увидите ниже. Более подробную информацию о нем и о его отце, конечно, можно (и нужно!) найти в интернете.
Конечно, эта книга и представленный в ней шрифт — только капля в огромном и полноводном течении под названием — Каллиграфия. Много «ручейков» и «рек» составляют его, они текут и изменяются, но есть и неподвижные места, как озера — с глубокой и чистой водой. Там нет движения, развитие этого напраления в его чистом виде закончилось, но есть бесподобная, захватывающая дух абсолютная красота — я ассоциирую с таким озером красивый круглый английский курсив, блистательно представленный следующим поколениям английским художником 18 века — Джорджем Бикхэмом Старшим. На берег этого «озера» приходят адепты — современные мастера и любители красивого письма, они любуются, заряжаются позитивной творческой энергией, продолжают творить и идут дальше, своим путём, рождая новые прекрасне произведения.
Куда идет «острое перо»? Я не знаю, но развитие каллиграфии не прекращается, и поиск новых путей продолжается.
Чего себе и всем вам желаю!
А теперь несколько образцов из книги The Universal Penman, и не только.
По слухам, портрет Джорджа Бикхэма мог создать его сын — Джордж Бикхэм младший. Какой взгляд! Всегда любуюсь умными мужчинами.
Оригинал его знаменитой книги, изданный при жизни самим Дж. Бикхэмом в Лондоне.
Вторая знаменитейшая книга Дж.Бикхэма — Британская Монархия.
Одна из ее страниц.
Блистательный образец письма самого Дж. Бикхэма Натаниэлю Доуву.
Отдельно — заголовок письма. (Эх! Учиться, учиться и еще раз учиться!)
А вот здесь уже «истоки» спенсериана, не правда ли?
Эти три предыдущие фотографии — копии страниц из книги Бикхэма, проданной на аукционе Сотбис.
А это уже другой великолепный каллиграф: Джордж Шелли. Смотрим две работы:
Работа Джорджа Шелли:
Эти две предыдущие работы принадлежат перу Джорджа Шелли — прекрасного мастера, который жил в одно время с Бикхемом (не могу не показать эти удивительные работы).
Работы Джорджа Бикхэма — младшего, сына.
Вот вам и пример, что нравы не меняются: этой на политической карикатуре обсуждают то, что и сейчас вызывает горячие дискуссии.
Изящная гравюра с нотами. Мы видим «руку» отца, который передал свое мастрество сыну в полной мере.
В стародавние времена танцы были чинными, с устоявшимися фигурами и положениями рук и ног танцующих. И очевидно, что спрос на «инструкции» был велик.
И вот мы видим «раскадровку» минуэта в исполнении художника и гравера Джорджа Бикхэма-мадшего, достойного сына своего отца. Может быть, кто-то попробует станцевать? 🙂
Благодарю за внимание.
Афанасий Фет — Старые письма: читать стих, текст стихотворения поэта классика на РуСтих
Давно забытые, под легким слоем пыли,
Черты заветные, вы вновь передо мной
И в час душевных мук мгновенно воскресили
Все, что давно-давно утрачено душой.
Горя огнем стыда, опять встречают взоры
Одну доверчивость, надежду и любовь,
И задушевных слов поблекшие узоры
От сердца моего к ланитам гонят кровь.
Я вами осужден, свидетели немые
Весны души моей и сумрачной зимы.
Вы те же светлые, святые, молодые,
Как в тот ужасный час, когда прощались мы.
А я доверился предательскому звуку, —
Как будто вне любви есть в мире что-нибудь! —
Я дерзко оттолкнул писавшую вас руку,
Я осудил себя на вечную разлуку
И с холодом в груди пустился в дальний путь.
Зачем же с прежнею улыбкой умиленья
Шептать мне о любви, глядеть в мои глаза?
Души не воскресит и голос всепрощенья,
Не смоет этих строк и жгучая слеза.
Анализ стихотворения «Старые письма» Фета
В творчестве знаменитого «певца природы» А. А. Фета особое место занимает любовная лирика. Это огромное количество стихотворений, посвященных первой любви поэта — М. Лазич. Фет сам настоял на разрыве отношений, потому что хотел поправить материальное положение, а его возлюбленная не имела наследства. Девушка трагически погибла, оставив на всю жизнь в душе поэта чувство неизгладимой вины. Одним из стихотворений, посвященных памяти М. Лазич, является «Старые письма».
В свое время между молодым Фетом и Лазич велась активная переписка. Сохранившиеся старые письма вновь воскресили в памяти лирического героя давно ушедшие счастливые годы. Фет женился не по любви, прельстившись богатым наследством своей невесты. С годами он все острее осознавал свою роковую ошибку. Деньги сделали его материально независимым и позволили полностью отдаться поэтической деятельности. Но они не смогли сделать поэта счастливым. В период невыносимых душевных страданий старые письма возродили давно утраченные свежие молодые чувства.
В бесконечно дорогих строчках лирический герой узнает все то, что прежде волновало его сердце: «доверчивость, надежду и любовь». Бумага пожелтела, но письма сохранили свою чистоту и свежесть. Они служат немым укором поэту и напоминают об «ужасном часе» прощания с любимой. Лирический герой резко разделяет свою жизнь на две половины: «весна души» и «сумрачная зима». Он сам виноват в таком непоправимом изменении.
С годами поэт понял, что единственной настоящей ценностью является любовь. Она может посетить человека всего лишь раз в жизни. Если проигнорировать зов сердца, другой возможности больше не будет. Фет с горечью вынужден признать, что упустил счастье, которые уже было в его руках, погнавшись за богатством. Тем сам он «осудил себя на вечную разлуку».
В финальной строфе лирический герой осознает бесплодность чтения старых писем. Они только бередят незаживающую рану в сердце и напоминают об уничтоженной любви. Душа поэта уже никогда не воскреснет, а его «жгучая слеза» » не смоет» слов давно погибшей девушки.
Фет действительно сильно страдал от ошибки своей молодости. Он считал себя главным виновником смерти М. Лазич и мечтал добиться ее прощения в другом мире. В стихотворении «Старые письма» это заветное желание не высказано прямо. Поэт раскаивается в своем поступке и не ждет никакого снисхождения.
Предложения со словосочетанием СТАРИННОЕ ПИСЬМО
Очень возможно, что старинных писем прабабки он вообще не разбирал. Он протянул несколько сложенных листов, явно старинные письма. Я приняла, не желая обижать продавца, старинные письма не дарят, значит, это подделка, но сказать старику, значит, оскорбить его. В ней собрано всё, чем они дорожили в течение всей своей истории, — в ней иконы старинного письма, которым нет цены, в ней древние книги, в ней особое уставное пение по крюкам — всё, за что они боролись и шли на мученичество. Дед выкинул землю и пересчитал монеты, и только после этого он попытался прочитать старинное письмо.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я обязательно научусь отличать широко распространённые слова от узкоспециальных.
Насколько понятно значение слова кадка (существительное):
Кристально
понятно
Понятно
в общих чертах
Могу только
догадываться
Понятия не имею,
что это
Другое
Пропустить
Неточные совпадения
Она хранила некоторые свидетельства своей древности: иконы новгородского письма, надписи на двух колоколах, старинные надгробные плиты. Бросая взгляды на старинные стенные часы, висевшие напротив моего стола, я вскрывал конверты, механически просматривая письма. Я написал новому хозяину и извинился, что так получилось; в ответном письме он распорядился нанять новых слуг, «достойных великолепного старинного английского дома». Одним из них было сочинение писем от имени старинных исторических лиц. В ящиках стола я нашла стопку пожелтевшей бумаги для писем, старинную перьевую ручку с чернильницей, а в нижнем ящике — старый кожаный очешник, который мне почему-то не захотелось выбрасывать. Он складывал их сначала в большой шкаф, оставшийся от бабушки, потом вещи стали загромождать весь дом… И он почему-то знал, хотя не в книжках это вычитал, не по радио услышал, что все эти вещи были когда-то незаменимыми для людей, что расстались они с ними вынужденно, не по своей воле, и мечтают их вернуть, ищут их, но как им найти эти пыльные сюртуки, старинные книги, тяжёлые подсвечники, связки писем, потускневшие портреты, пистолеты с отсыревшими зарядами, давнишние векселя, утерянные завещания?.. Прочитав рекомендательное письмо от своего старинного друга и посмотрев через окно на стоящий перед забором новенький внедорожник известного немецкого бренда, обещанный ему в качестве гонорара, доктор, поломавшись для порядка минут пять, согласился. Прекрасной работы резной иконостас с иконами старинного греческого письма сделан из чёрного дерева.Сонник Старинные письма получить. К чему снится Старинные письма получить видеть во сне
Во сне получить заказное письмо — означает, что возникшая денежная проблема разрушит старые связи.Если молодой женщине приснится, что она получила заказное письмо — это знак того, что ей будет предложено материальное обеспечение, но ни закон, ни мораль не будут основанием этого предложения; люди могут осудить ее.
Любовнику такой сон принесет тяжелые предчувствия несчастливого брака. Его возлюбленная будет искать знаков признательности от других, а не от него. Увидеть анонимное письмо — означает, что Вы будете оскорблены неизвестным человеком. Писать такое письмо — знак, что Вы ревнуете к сопернику которого Вы считаете достойнее.
Увидеть во сне письмо с неприятными новостями — означает предстоящие трудности или болезнь.
Если во сне новости, полученные в письме, радостные — с Вами произойдет много событий, за которые Вы возблагодарите судьбу. Если письмо ласковое, но написано на зеленой или цветной бумаге, Вы испытаете пренебрежение в любви и неудачу в бизнесе. Отчаяние овладеет Вами. Синие чернила — знак постоянства, любви и блестящей удачи.
Красный цвет в письме предвещает разлуку из-за подозрений и ревности, но Ваше разумное поведение может примирить Вас.
Если молодая женщина видит во сне, что она прячет письмо от любовника близко к сердцу — это сулит ей переживания из-за соперницы. Верность часто вознаграждается ревностью.
Если Вам во сне не удалось прочитать полученное письмо — Вы потеряете что-то в делах или общественном мнении.
Письмо почти всегда приносит печаль.
Если Ваше письмо перехвачено — наяву ревнивые недоброжелатели постараются оклеветать Вас.
Видеть во сне, что Вы пытаетесь украсть письмо, адресованное Вашей возлюбленной или жене — это знак, что у Вас появятся недостойные интересы.
Видеть во сне письмо с траурной рамкой — предвещает Вам болезнь или смерть родственника.
Получить письмо, написанное на черной бумаге белыми чернилами — к унынию, которое овладеет Вами, но друзья помогут Вам своим участием.
Если муж и жена передают письмо один другому — это означает развод с сенсационными обвинениями, а для влюбленных — ссору.
Видеть, что Вы пишете письмо, означает, что Вы поспешно осудите кого-то за подозрение, в чем очень скоро раскаетесь.
Разорванное письмо предупреждает, что безнадежные ошибки могут погубить Вашу репутацию.
Брать письмо в руки — означает, что Вы несправедливы по отношению к Вашим близким.
Часто видеть во сне, что Вы получаете письмо от друга, предвещает его появление или вести от него.
